Бодался родитель со школой

Бодался родитель со школой, или о том как я сходил на родительское собрание, а потом и на урок грузинского языка в начальной школе (условно говоря грузинского — на самом деле, это был один из европейских языков, я просто не хочу, чтобы школу узнали).

Мой сын пошел в первый класс, в школе же его поджидал иностранный язык. Я, конечно, больше всего боюсь, как бы у него не отбили охоту и не внушили бы отвращение к освоению языков. Пусть он лучше ничего там (в школе) не освоит, лишь бы отвращения не внушили! Потому посетил родительское собрание, а затем и урок. После чего написал разбор того и другого для нашего родительского комитета.

Думаю, что и Вам, уважаемые читатели, будет интересно узнать, как обстоит дело, потому что оно обстоит так, видимо, не только в этой школе.

Итак, мое послание к родителям, чьи дети учат язык в школе (имена и названия я выпустил):

Уважаемые родители учеников 1… класса школы …!

Я папа /такого-то — имя ребенка/, Франк Илья Михайлович. Я побывал на родительском собрании, которое проводила преподавательница грузинского языка … 7 декабря (2005 года), а также на уроке грузинского языка в группе этой преподавательницы 12 декабря.

А поделиться с Вами впечатлениями я решил потому, что преподавание языка — моя профессия, и Вам может быть интересно мнение специалиста. Я преподаватель немецкого языка (20 лет преподавательского стажа), закончил романо-германское отделение филфака МГУ, 7 лет работал в средней школе (будучи, конечно, и классным руководителем), затем на языковых курсах при МГУ и в институте лингвистики РГГУ (Российского государственного гуманитарного университета) — старшим преподавателем кафедры германских и романских языков. В настоящее время — директор курсов иностранных языков, а также автор ряда учебных пособий по ряду языков).

Начну с собрания.

Оно продолжалось 30 минут и состояло из двух частей.

В первой части преподаватель сказал родителям, что дети к концу четверти должны знать наизусть первые двенадцать уроков учебника. Родители же должны это проконтролировать. Кроме того, было сказано, что правила, которые в учебнике на русском языке, — для того, чтобы родители могли прочитать их, а затем объяснить детям. (Все, что я здесь пишу, я пишу по своему конспекту родительского собрания, я записал почти все реплики). И еще очень важно проследить, чтобы дети слушали кассету. А также нужно делать вместе с детьми домашние задания, заниматься с ними дома грузинским.

Тут я вижу две недопустимые вещи. Во-первых, что это за методика преподавания иностранного языка, при которой дети (или взрослые — в данном случае неважно) выучивают тексты учебника наизусть? Я не буду сейчас объяснять, почему это плохо и чем это вредно для освоения языка. Вы можете прочитать об этом подробнее на сайте моей школы. Но, допустим, Вы не поверите мне. Хорошо, спросите людей, которые занимаются где-нибудь по современным аутентичным пособиям типа Headway в английском (а такие есть по всем языкам, в том числе и для детей, и имеют одинаковую структуру и единую общеевропейскую программу). Разве они учат эти учебники наизусть? Там есть целый ряд видов работы и разные задания, но чего там нет нигде, так это требования знать текст или диалог наизусть и уметь воспроизводить его в классе.

Требование «выучить наизусть» говорит лишь об одном — о незнании других способов преподавания и о неумении их применять. Кроме того, конечно, такая форма работы не требует подготовки от преподавателя. Задал — и потом опрашивай. А вот к аудированию (например, через рассказ преподавателя — с введением новой лексики) или к проведению разговорных ситуаций (чтобы дети смогли активно употреблять введенную лексику) нужно готовиться часами. Зато и результат бывает другой, потому что детям интересно услышать что-то новое или поиграть-поразговаривать, и совершенно не интересно многократно повторять текст про прилежного ученика Вахтанга, содержание которого всем известно и никому не интересно.

Мне говорили, что учителя грузинского языка этой школы периодически проходят стажировку в (грузинском) институте Шота Руставели в Москве. Я уверен, что сотрудники института были бы очень удивлены, если бы узнали о том, как применяют учителя полученные на стажировках знания.

Во-вторых (вторая недопустимая вещь), родители не должны учить грузинский язык! И не должны учить своих детей грузинскому языку! Это должен делать учитель грузинского языка в школе. Это его работа, и не надо перекладывать ее на родителей, пользуясь тем, что они кровно заинтересованы в успехах своего чада. (Более того, учитель должен оставаться с учеником на дополнительные занятия, если в этом есть необходимость. Я напоминаю Вам, что сам долгое время работал в школе и потому знаю требования).

Это неправильно не только потому, что недобросовестно со стороны преподавателя. Дело в том, что родители, даже если и знают грузинский, не умеют преподавать. Они могут «наломать дров». Их непрофессиональный подход может помешать делу. Скорее всего, эти занятия дома будут проходить по схеме: «учи грузинский, а то накажу, слушай кассету в течение часа, а то не посмотришь мультфильмы…» После чего ребенок не будет чувствовать особой любви к грузинскому. А значит, и не выучит его, несмотря на принуждение.

Если ребенок не выполняет домашнее задание, нужно связаться с родителями и попросить их проверять факт выполнения заданий (а не сами задания!). А чтобы это было возможно, преподаватель должен проследить, чтобы ребенок после каждого занятия записывал задание в дневник.

Теперь о второй части собрания. Преподаватель называл фамилию и имя ученика, спрашивал, кто его родители, а затем говорил, как он учится и как ведет себя в классе. Вот ряд записанных мною реплик (привожу через косую черту, так как они относятся к разным детям): он ничего не делает, отвлекается, не хочет идти к доске — Вам нужно принимать меры / мало активен, все время молчит / немножко нервная девочка / он совсем молчит — не знаю, что делать / рассадила, но он все равно весь в себе, отвлекается / очень я недовольна, очень она отвлекается / я ее не понимаю: рассеянная или зажатая / очень замкнутая, очень стеснительная / очень рассеянная, очень отвлекается / видно, что Вы подгоняете, но он на уроках играет: то уляжется, то ноги вытянет / проблема с поведением — вертится / этот отвлекает того, придется рассадить / мальчик занимается рисованием, шахматами, ходит в бассейн, а когда же он будет слушать кассету? …

Я не все реплики записал, поскольку они были довольно однообразны. (Справедливости ради нужно сказать, что было примерно пять положительных отзывов).

И тут две недопустимые вещи. Во-первых, так нельзя делать на собрании. Это педагогически неграмотно. Если преподаватель заметил, например, что девочка нервная, не нужно публично об этом заявлять, а нужно поговорить с родителями либо после собрания, либо вообще (и это лучше) вызвать их отдельно. Не пожалеть своего времени для этого. И в приватном разговоре сначала постараться узнать у родителей побольше об их ребенке, скорректировать в соответствии с полученной информацией свое поведение по отношению к данному ребенку, а также проконсультировать родителей как педагог-специалист. А не просто брякнуть на собрании: «Она нервная, не знаю, что с ней делать». Если жалко своего времени на профессиональную педагогическую работу, так уж лучше просто промолчать.

Во-вторых, судя по приведенным выше репликам, преподаватель не понимает доверенных ему детей и не знает, что с ними делать. «Он совсем молчит — не знаю, что делать». Почему не знаете? Разве нет соответствующих педагогических приемов, разве Вам не известна технология, как активизировать ребенка? Ведь это-то как раз самое главное в учительских навыках, это Ваша работа! «Этот отвлекает того, придется рассадить». Так рассадите! Это ведь учитель решает, кому где сидеть. «Он ничего не делает, отвлекается, не хочет идти к доске — Вам нужно принимать меры». Какие меры? Выпороть, что ли? Что могут сделать родители со своим ребенком, который отвлекается на уроке? Родители-то в момент урока находятся далеко, у себя на работе! Зачем же им все это говорить? Разве не существует педагогоических приемов фиксирования внимания учеников? Говорю Вам как преподаватель: они существуют, и их целый набор. Преподаватель должен их знать и уметь ими пользоваться. Чтобы была хорошая дисциплина на уроке, нужны две вещи: во-первых, эти специальные фиксирующие внимание детей и активизирующие их приемы, во-вторых, интересный по содержанию урок (а не тупое воспроизведение заученного наизусть).

Завершая разговор о собрании, хочу сказать о том, чтó должно быть вообще на собрании и какая к нему должна быть подготовка (чтобы Вы, родители, смогли оценивать качество собрания). Во-первых, каждое собрание имеет свою тему, которую раскрывает перед родителями преподаватель. То есть, часть собрания — это доклад преподавателя по определенной педагогической теме и ответы на вопросы родителей. Например: «Психика ребенка до 9 лет и восприятие им иностранного языка». Или: «Программа грузинского языка на 2-ую четверть и наша методика». Или: «Внеклассное чтение книг грузинских авторов (на русском языке — подобрать по возрасту и охарактеризовать произведения)». И т. п. Во-вторых, на собрании происходит обсуждение общеклассных дел. Например, программа празднования грузинского Рождества (если есть такое мероприятие), и так далее. В-третьих, нужно сказать о знаниях и навыках, достигнутых учениками, например, за четверть (в соответствии с программой).

Как видите, такое собрание требует добросовестной, многочасовой подготовки. А собрание, на котором говорится, что родители должны заставлять детей дома учить грузинский и учить язык вместе с ними, а потом рассказывается, как кто крутится и вытягивает ноги, не нужно готовить и минуты.

Что делать, если Вы, родители, находите проводимые каким-либо преподавателем собрания неудовлетворительными? Тут выход один: нужно (через заявление родительского комитета) на очередное собрание пригласить директора школы. Директор школы вообще периодически выборочно посещает собрания и смотрит, насколько добросовестно и профессионально они проводятся.

Меня данное собрание удивило, и я напросился на урок, чтобы посмотреть, почему же там дети крутятся и отвлекаются, почему они «в себе» и нервные, что же там, собственно, делает преподаватель.

(А попал я на урок следующим образом. Учительница: «/такой-то/ — есть родители?» Я: «Да, это мой». Учительница: «Мальчик весь в себе, как будто его нет на уроке». Я: (театральным голосом) «Что же я могу сделать?» (смех в зале) Учительница: «Ох, не знаю…» Я: «Можно я на урок приду, посмотрю, что можно сделать?» Учительница: «…Да, можно».)